Единожды отвергнув - Страница 26

Должно быть, Фелипе понял ее состояние, потому что не стал возражать.

— Тебе вовсе не нужно вскакивать ни свет ни заря. Я вполне могу отложить отъезд на пару часов и после ланча сам представлю тебя Рубену. Ты нуждаешься в отдыхе.

— Я нуждаюсь в обучении. Или ты забыл? Ведь для того я сюда и приехала. Так что сейчас заведу будильник и к шести утра буду готова.

— Здесь не принято вставать так рано. Это Боливия.

— Готова спорить, что сеньор Перес в шесть часов уже на ногах.

— Да, но…

— Вот и хорошо. То же самое сделаю и я. — Она поставила чашку на поднос. — Спокойной ночи, Фелипе.

— И тебе тоже, дорогая.

Утром Джессика оделась во все еще сумеречной спальне, затем, узнав у заспанной горничной, где находятся конюшни, направилась туда. Солнце едва поднялось над горизонтом, но работники уже вовсю трудились на ранчо.

Сеньор Перес сразу же понравился Джессике. Это был немолодой сильный человек, его кожа казалась бурой из-за постоянного пребывания на солнце.

Утро промелькнуло незаметно. Ближе к полудню Джессика вернулась в дом, чтобы разделить ланч с остальными. Однако за столом ей пришлось сидеть в одиночестве. Фелипе и Серена уехали.

Невозможно описать словами чувство пустоты, охватившее Джессику при этом известии. Он даже не попрощался с ней, из-за чего она чувствовала себя отвергнутой.

Признайся, сказала себе Джессика, стоя на террасе и глядя на темнеющие за деревьями конюшни, тебе очень хотелось увидеться утром с Фелипе. Ты рассчитывала на это.

Действительно, следуя за обходившим стойла сеньором Пересом, Джессика испытывала легкое возбуждение от предстоящей встречи с хозяином поместья. Она пыталась подавить это чувство, но оно не исчезало. Ей было приятно думать, что очень скоро они с Фелипе увидятся вновь.

Однако тот уехал, и Джессика не имела ни малейшего представления о том, когда вернется.

После полудня время тянулось гораздо медленнее. Джессика обрадовалась, когда сеньор Перес наконец отослал ее обратно в дом. Там она в одиночестве поужинала, прежде чем отправиться в свою комнату. Не было еще и девяти, когда Джессика погасила свет. Она очень устала, на душе у нее было тоскливо, а сон обещал хотя бы на время отдохновение от мыслей о Фелипе Рабале.

Ее разбудил звонок, звучавший где-то вдалеке. Видя во сне свой конезавод, Джессика не желала просыпаться и даже накрыла голову подушкой, но потом все же сообразила, что это звонит телефон.

Перевернувшись на бок, она нащупала стоявший на тумбочке телефон, поднесла трубку к уху и сонно произнесла:

— Алло!

— Я разбудил тебя, дорогая?

Фелипе!

Сна как не бывало.

— А который сейчас час?

— Почти одиннадцать. Если бы я знал, что ты ляжешь так рано, позвонил бы завтра.

— Просто я устала…

— Ладно, спи. Как-нибудь в другой раз позвоню.

— Нет! — поспешно возразила Джессика и закрыла глаза, услышав в трубке тихий смешок.

Фелипе прекрасно знал, что она испытывает в эту минуту. Сколько бы Джессика ни изображала безразличие, он ей не верит.

— Прости, что уехал не попрощавшись. Мне нельзя было пропустить важную встречу в Ла-Пасе, да и Серена торопила. Хотел позвонить раньше, но навалилось столько дел…

— Бывает…

— Ты обиделась, — констатировал Рабаль.

— Ничего подобного. Мне все равно.

— Брось, меня ты не обманешь. Тебе очень даже не все равно.

Джессика прижала ладонь ко лбу и призвала на помощь всю свою выдержку.

— Давай оставим этот разговор. Он только раздражает меня.

В трубке снова прозвучал смех.

— Мне очень хотелось бы, чтобы ты потеряла над собой контроль и стала естественной. Это было бы восхитительно.

— Напрасно надеешься, ничего подобного не произойдет.

— Не уверен. Возможно, придется подождать возвращения в Техас, но рано или поздно я добьюсь своего, вот увидишь!

7

Повесив трубку, Джессика с досадой ткнула кулаком подушку, потом устроилась поудобнее и вскоре уснула. Однако все следующее утро она пребывала в растрепанных чувствах.

К счастью, работа с сеньором Пересом помогла ей слегка забыться, по крайней мере до вечера. Но едва ли не всю ночь она провела в бесконечных мечтах о Фелипе. Джессика отдала бы что угодно, только бы вновь оказаться в его объятиях, прижаться грудью к мускулистому торсу, а губами к его губам.

Никогда прежде ее не обуревали подобные желания. Но если это всего лишь страсть, Джессика свободно обойдется без нее.

Минуло четыре бесконечных дня. В четверг, завершив работу, Джессика не захотела возвращаться в пустой дом. Вместо этого она принялась тренироваться в бросках лассо. С первой же попытки ей удалось накинуть петлю на столбик ограды.

— Попробуй еще раз, — раздалось сзади. Голос принадлежал Фелипе.

Услышав его, Джессика ощутила, как мурашки поползли по ее спине. Она медленно повернула голову и взглянула на него через плечо. Он был точно таким же притягательным, каким она его помнила.

— Здравствуйте, дон Рабаль. — Неужели этот спокойный голос принадлежит ей? Трудно поверить, особенно если учесть, что сердце едва не выскакивает из груди.

— Сможешь повторить бросок? — спросил Фелипе, облокачиваясь на изгородь, окружавшую площадку, в центре которой находилась Джессика.

— Конечно. Могу даже накинуть лассо на тебя, если захочу.

Его глаза блеснули.

— Неужели ты так ловка?

— Еще бы!

Он рассмеялся.

— В самоуверенности тебе не откажешь!

Его низкий хрипловатый смех переворачивал ей душу. Она посмотрела на Фелипе. Тот был в потертых джинсах, сапогах и черной футболке. Эластичный трикотаж выгодно подчеркивал выпуклости его мускулов.